...Ольга Иванова, привлечённая Покровским к постановке оперы, не новичок в музыкальной драматургии, она поставила около ста спектаклей в России и за рубежом. У неё собственный опыт, свой взгляд на эстетику и стилистику музыкальных постановок. Как бы там ни было, главное, что априори связывает двух мастеров, – стремление отходить от банального представления об опере как жанре консервативном и предвидеть в эксперименте истинное искусство, понятное современному слушателю.
Между тем Иванова пошла дальше старшего коллеги, а потому сильно рисковала, когда вводила в драму элементы, явно далёкие от оригинала. Они приметны в пластике движений, в утончённой экспрессии действующих лиц, в усилении темы мистицизма как метафоры, роскошно воплощённой в образах Смерти (Ольга Березанская), Луны (Мария Лемешева), Всадника (Виктор Боровков), Трёх друзей (Сергей Остроумов, Ярослав Радионик, Валерий Федоренко). Мать в исполнении Людмилы Соколенко – образ земной, реальный. Она, как горная вершина, величава и скорбна. Жених намерен идти на виноградник и просит её дать ему нож. Мать истово проклинает оружие в любом его виде, ибо ножом был убит её первый сын. Обыкновенная семейно-бытовая драма испанской деревни прошлого века, скажем мы. Однако благодаря выразительным средствам, применённым режиссёром, она обретает вполне конкретную, близкую и нам, современникам, мысль: оружие (а нож всего лишь символ!) – проклятие не только одного человека, но и мирового сообщества, особенно когда оно находится в руках террористов.
Как ни странно, в исполнении задуманного Ольге Ивановой помог сам Гарсиа Лорка.
Поэтичная форма пьесы, гармония душевных коллизий позволили режиссёру довести оперу до патетического звучания, но уже (ещё раз подчёркиваю) в современных реалиях, где пороки (ненависть, зло, насилие) доминируют в нашем обществе. Наблюдая за развитием образа Смерти, ловишь себя на странной мысли: ведь она, окаянная, может быть тоже прекрасной. Но только в том случае, когда жизнь порождает чудодейственные силы любви, когда вековечный конфликт сбалансирован ростками новых чувств, возможных быть лишь в душе ребёнка. Вот почему ввод режиссёром персонажа Девочки, бесстрашной перед ликом смерти, а также сцен в зале ожидания в начале спектакля и открытия авиарейсов в финале стали ключом к пониманию простых человеческих порывов – отнюдь не кровавых...